Ахтунг

Ну, собственно…я вообще не знаю, как мы остались живы. Думаю, нам очень повезло. Сейчас, когда я днем размышляю об этом, все кажется сном или галлюцинацией. Трудно поверить, что такое могло произойти, к тому же с нами. Но я расскажу все по порядку.
Был конец лета. Ночи уже стали не очень жаркими, но днем было еще достаточно тепло. Мы с одним знакомым парнем собрались на вылазку, в давно приглянувшуюся местность под Питером. Мы копари, если что. Сезон у нас не особенно длинный – как пойдут дожди, уже особенно не покопаешь, развезет глину и все, ни палатку поставить нормально, ни раскоп накрыть, только в лесу рыть остается, а там свои заморочки. Ну да это я отвлекся, к слову. В тот-то раз собирались рыть как раз в лесу. Приятель мой, Макс – парень сложный, нелюдимый. Сам он этнический немец, и от фашистов ему здорово рвет башню. Копает давно, но чаще один и по Смоленскому направлению, а тут раскопал карту какую-то, и говорит, что вроде хорошее место должно быть. Оборудование у него хорошее, и опыта хватает, и если в споры с ним не вступать – то все нормуль должно пройти. Так и поехали вдвоем. Собрали в рюкзаки спальники, инструмент, еды на пару дней, погрузились на электричку.
- Макс, а чего ты думаешь, что там не вскрыто уже все? Там же вроде деревни есть, да и от Питера недалеко.
- Думаю, что нам осталось. Местность болотистая, там редко кто ходит. Проверим – может, болото все утащило, а может и нет.
Доехали, выгрузились. Судя по карте, идти нам надо было через поле, потом оврагами через лес – всего километров пятнадцать. Стало быть, к обеду дойдем, если не встретим больших завалов. Закрепили багаж удобнее и выдвинулись по опушке, чтоб доблестной милиции на глаза особо не попадаться. Сперва взяли хороший темп, и лес был сухой и чистый, а глубже начали натыкаться на болота и завалы деревьев, которые приходилось форсировать по мере возможности. Болота поначалу попадались небольшие и мелкие, поросшие травой и деревцами, а потом стали встречаться более крупные, с кочками, усыпанными подберезовиками, с оконцами темной стоячей воды. К нужному месту подошли уже часам к четырем дня. Солнце пригревало, мы с Максом оба были потные и усталые. Поставили навес, я пошел собирать дрова на ночь, а Макс распаковал щуп и двинулся к болоту, сверяясь с картой.
Надо сказать, что поехал я только из большого интереса. Макс обычно ездил один, и источники свои не открывал, но всегда находил интересные вещи. Я был уверен в том, что он не пошел бы на место, если бы здесь не пахло крупной добычей. Пока я собирал дрова и лапник на ночь, он уже что-то напищал и ставил метки. Решили начать копать с утра, как станет светать – темнело уже рано, и к вечеру в лесу было сумеречно. В таком освещении легко пропустить что-то важное. Макс вернулся к костру, и я успел заметить, как он убирает в карман копию карты. Пометки и надписи там были на немецком.
- Ты источники где-то в немецких архивах берешь? – невзначай поинтересовался я.
- Вроде того. У меня хорошие карты.
- Знаю, тебе вон полфорума завидует, все хотят с тобой на раскоп. Как там дела, кстати, у болота? Нашел что-нибудь?
- Пока не копал, только отметил. Там вообще все пищит, может, автомобиль затонул, или танк. Или самолет упал в трясину, хотя он бы иначе пищал. Утром посмотрим, – Макс делал отметки в записной книжке.
- Что тут хоть было-то, расскажи.
- Здесь уходила от русских через лес рота немецких карателей из довольно крупной группировки, расквартированной в ближайших деревнях. Судя по документам, в лес они вошли, и не вышли. Примерно в этих местах они столкнулись с русскими, но всех положили. Дальше следы теряются, и я не нашел никаких бумаг. Возможно, найдем нескольких советских солдат, что-то из вооружения. А может и немцев. Мне кажется, они обошли болото по левому краю, правый более топкий и забирает на несколько километров в сторону деревни. Дело было в феврале, но кочки все равно должны были быть видны. А слева даже что-то вроде тропинки имеется. Контуры болота примерно совпадают с теми, что указаны на карте, – Макс объяснял тихо, но и так все понятно было. Кажется, он долго готовился к этой вылазке.
Стемнело, мы устроились спать. Костер постепенно гас, с болота пополз туман. Холодало. Я уснул довольно быстро и спал без снов.
Меня разбудил странный булькающий звук, но сперва я решил, что показалось. Лежал в полудреме, прислушивался, уже снова стал засыпать, и услышал снова. Словно кто-то большой плескался в болоте, отфыркиваясь. Я приподнялся на локте и вгляделся в молочное марево. Может, корова из деревни зашла в лес? Не должна бы, далеко. Тут километров пять-шесть до нее, если не больше. Макс рядом тоже зашевелился, поднимаясь. Мы переглянулись и стали вглядываться в темноту.
Плеска стало больше, словно там было несколько человек; что-то негромко лязгало, и даже вроде бы слышались голоса. Неужели мы не одни здесь, и еще кто-то из копарей прознал про болото? Или тут люди совсем с другими целями, и мы им не нужны как свидетели? Я пожалел, что из оружия у нас только ножи и лопаты. Хотя, где-то в багаже есть топорик, но против пистолета если что не попрешь. Мы лежали тихо-тихо, всматриваясь в сторону болота, и вскоре стали различать силуэты. Несколько человек в длинных плащах или пальто…бродили прямо в трясине. Зрение меня не обманывало, как я не тер глаза – они ходили прямо там, среди кочек и темных провалов воды, тихо переговариваясь между собой.
- Что за чертовщина? – прошептал Макс, и люди замерли, будто услышали.
Они одновременно повернули к нам головы, и один из них вскинул руку, указывая направление.
Я не помню, как выскочил из спальника и понесся не глядя через кусты. Далеко убежать, впрочем, не получилось – я споткнулся о корень и рухнул, сильно подвернув ногу и разбив нос. Макс же оказался еще менее удачлив, он запутался в спальном мешке, и через пару секунд преследователи уже обступили его. Я лежал в кустах и боялся дышать. Мне казалось, что волосы на моей голове встали дыбом, а сам я больше никогда не смогу нормально спать. Я закрывал себе рот руками, чтобы не орать благим матом, и пытался вспомнить хоть одну молитву, которые, как назло, куда-то испарились.
Макса обступили люди в истлевшей форме с остатками немецких нашивок. То, что я сперва принял за плащи, оказалось останками зимних шинелей. Существа склонялись над ним, и я хорошо видел, что у них нет глаз, носов, у кого-то ушей и губ. Они были как бы набухшие от долгого пребывания в воде, белесые. С остатков формы капала вода.
- Руссе? – прохрипел один из них, тыча в Макса ржавым оружием.
- Нет! Я немец! Я гражданин Германии! Я люблю фюрера! – выдавил Макс на чистом немецком, нервно сглатывая.
Один из утопленников приблизил к нему то, что осталось от лица, словно хотел рассмотреть. Макс был белокожим блондином, к тому же фанатом немцев. Это, наверное, его и спасло. Мертвец осмотрел его кепку военного образца, немецкие нож и фляжку, лежащие рядом – Макс поднял их под Смоленском. Затем медленно разогнулся и махнул рукой остальным.
Они пошли по левому краю болота, как раз куда думали с утра идти мы, и почти сразу увязли в трясине. Мы оба тряслись и наблюдали, как немцы тонут, крича и цепляясь мертвыми руками за кочки и выдирая пучки травы. Наконец они скрылись в иле, и снова стало тихо. Мы лежали не двигаясь. Я начал чувствовать боль в вывихнутой ноге и разбитом лице, а Макс так стучал зубами, что слышно было за километр.
Мы наспех похватали вещи, бросив там половину добра, и поплелись в сторону деревни, по правому берегу болота. Идти мне было трудно, но оставаться было страшнее. Всю дорогу молчали.
Около семи утра мы вышли к деревне и постучались в ближайший дом, где горел свет.
- Это ж надо, выдумали…в наши-то болота полезли исследовать, – охала старушка, – да вдвоем, молоденькие такие!
Мы сказали ей, что по заданию института исследуем донные отложения. Не говорить же правду…
- Местные-то в лес как стемнеет не ходют, да. Отец мой рассказывал, будто когда блокаду прорвали и погнали фрицев, одна группа в лесу пряталась, а наши их к болотам прижали. Ну, немцы-то наших постреляли, да сами в болоте сгинули. И видать до того люди злые были, что не приняла их земля – так и ходют ночами, вылезают из болота и шастают в лесу. А как встретят кого, так сразу автомат в лицо, и если по-русски говоришь – с собой волокут на болото. И сами там тонут. Уж и экспедиции приезжали, вроде как останки поднимать, да только где ж их теперь найдешь…
Мы молча ели домашние яйца с луком и черным хлебом. Отвечать бабульке не хотелось. Я перевязал ногу и мы пошли в сторону шоссе, где поймали машину и вернулись в город.
Больше мы никогда не наведывались в те края.

автор - Bara Miko