Зеленая лужайка

Джонни живет в Соединенных Штатах Америки, штат Нью Джерси. Джонни не высыпается. У Джонни неважная успеваемость в школе. Джонни находят странным. Четырехлетняя сестра смеется над ним. Джонни устал. Его изводит один и тот же сон. Он всегда начинается одинаково.
Идиллическое утро. Город купается в брызгах яркого солнца и аромате каникул. Сейчас июнь, на небе белые облака-барашки, всюду буйство зелени, фургон мороженщика приветливо распахнул окошки, из динамиков доносится дурацкая мелодия. Джонни вышел на пробежку. Он стоит на лужайке своего дома, газонная трава приятно щекочет голые щиколотки. Мальчик щурится на солнце, любуясь красотой небосвода, затем делает несколько глубоких вдохов и начинает бег. Он бежит по лужайке, трава влажная и мягкая, улица движется навстречу ему, мелькают знакомые соседские дома, сплошь аккуратные одноэтажные домики с белоснежными изгородями и непременными вязами или кленами окрест, Джонни все бежит, а лужайка все не кончается, она тянется зеленой лентой до горизонта и дальше. Краем глаза Джонни замечает садовые шланги, газеты, тапочки, садовых гномов, все это в беспорядке валяется на газоне, но нашему герою это неинтересно, он продолжает двигаться вперед. Джонни-сновидец чувствует легкое беспокойство, но он лишь зритель, он не властен над тем, что видит. Вскоре к всякой бытовой дребедени, рассыпанной по лужайке, присоединяется нечто, что заставляет мальчика скрипеть во сне зубами. Джонни-бегун видит сбоку от себя человеческую ступню. Обыкновенная ступня, аккуратно отпилена, ни капли крови вокруг. Белоснежная, обескровленная – лишь спил с мясом и костью по центру выдает в ней настоящую ногу, а не запчасть от манекена. Джонни-из-сна и ухом не ведет, он все так же несется вперед, не чувствуя усталости. Вскоре в поле зрения попадает отпиленная кисть. Затем еще одна. Еще. Джонни бежит по лужайке, он совершенно безмятежен. Он набирает скорость, отчего газон становится похож на зеленую конвейерную ленту, по которой там и сям разбросаны запчасти. Человеческие запчасти. Кисти и ступни мельтешат перед глазами, Джонни разве что не наступает на них, перепуганный до колик мальчик наблюдает, как несется вперед, и все вокруг завалено отпиленными культышками. Ступни-кисти-кисти-ступни. Зеленая трава. Он не может отвести взгляд, не может ничего поделать, он просто видит. Видит все.
Внезапно сон обрывается, Джонни оказывается у себя в кровати. В окно радостно заглядывает летнее солнце. Джонни бредет в ванную, стараясь не глядеть в зеркало: темные круги под глазами, посеревшая кожа, осунувшееся лицо. Снова мать упрекнет в том, что сидел полночи в интернете. Перед тем, как спуститься завтракать, он навещает отцовский кабинет.
Мать хлопочет на кухне, поглощенная ток-шоу, что транслируют по маленькому телевизору. Джонни спускается по лестнице. Мать, услышав это, поворачивается к нему.
— Доброе утро, мам, — говорит Джонни и спускает оба курка.
Выстрел разносит ее голову в клочья, мозги вперемешку с костями черепа стекают по обоям в цветочек. Пару раз мать конвульсивно дергает ногами и замирает, осев на пол. Терпкий запах пороха бодрит. Джонни достает из шкафчика пачку хлопьев, зачерпывает пригоршней, ест. Затем перезаряжает «ремингтон». Сестренку, наверное, разбудил шум с кухни.
И верно – та уже стоит на лестнице, недоуменно моргая большими глазенками.
— Что случилось с мамой, братик? – спрашивает она в последний раз, прежде чем заряд дроби потрошит ее живот.
Под мамой уже натекла обширная лужа. Джонни смотрит на нее, сдергивает с широкого обеденного стола скатерть и накрывает ею мать.
Джонни идет в сарай, включает болгарку, не забыв мысленно поблагодарить отца за то, что научил ею пользоваться. Все как во сне. Опуская болгарку себе на ногу и слыша, как лезвие чиркает о кость, он на миг теряет сознание, но болгарку из рук не выпускает, вцепившись в нее изо всех сил. Запах крови, мяса и жженой кости бьет в нос. Тело мальчика сотрясают спазмы, боль пульсирует в руках, змеится по предплечьям, чиркает по ключицам, прежде чем стальным капканом сжать сердце. Он вопит от боли, но осталось недолго, щиколотка болтается на тонком лоскуте кожи, а из раненой икры льются потоки крови, блядь, ее слишком много. Понимая, что промедление фатально, Джонни хватает в руки обрубок и вонзает в него зубы. Он рвет еще теплые кожу и мясо, вгрызаясь в кость, кость крепкая и своя, кровь наполняет рот, у мяса сладкий привкус, Джонни хорошо, у Джонни перед глазами пляшут звезды. Наступает ночь. Джонни хорошо. Ружье не понадобится.
Он уснет и так.