Страшные пытки

- Зачем ты пришла в наш мир, адская тварь? — громкий голос мужчины в кирпичных стенах маленькой комнаты для допросов звучит слишком угрожающе. Почти полностью обнаженная девица еле слышно поскуливает от страха и, не в силах поднять глаза на своего мучителя, кладет лицо, скрытое угольно-черной челкой, на грязный склизкий пол. Ее руки и ноги прикованы короткими толстыми цепями: один конец вокруг конечности, другой намертво вплавлен в стену. Ей ничего не стоит порвать их, будто волосок, но сейчас, обрызганная от макушки до пят освященной водой, она слишком слаба, чтобы сопротивляться.
- Не молчи, говори, кому сказали! - сильный пинок под ребра одного из священников выбивает из легких воздух. Девица задыхается, хрипит, но продолжает упорно молчать.
- Ты что, человеческую речь не понимаешь? - ведущий допрос инквизитор с удивлением смотрит, как пойманная накануне жительница преисподней отрицательно машет головой, увенчанной длинными витыми рогами.
- Все с тобой ясно. Секретарь, вы можете идти.
- Прошу простить, отец Томас, - секретарь поправляет очки, сидящие на мясистом носу. - Я должен внести в документ хотя бы тот факт, что тварь ничего не смогла сказать.
- Да, конечно. Записывайте.
Скрежет пера по пергаменту как когтями по дереву. Девица дышит чаще, хлесткий, немного мохнатый на кончике хвост начинает метаться из стороны в сторону. Цепи угрожающе натягиваются.
- Эмм... Отец Томас, - взволнованно зовет старшего один из священников, но тот лишь пристально наблюдает, как под пером рождаются вензеля букв, со странным блеском в глазах выжидает, когда секретарь уберется прочь, и не замечает ничего вокруг.
Раздается оглушительный треск камня и железа. Чуть пошатываясь, тварь поднимается на ноги. Все присутствующие в комнате для допросов резко оборачиваются и с тихим ужасом, сковавшим их, осматривают страшное создание. Мертвенная бледность кожи, сочетающаяся с редким бурым мехом на пальцах, хвосте, позвоночнике и у аккуратных копытцев. Длинные черные рога и когти, угрожающе приподнятый хвост длиной с ногу. Странные костяные отростки на спине, видимо, это создание способно распускать крылья. Соблазнительный только на первый взгляд ротик, теперь оскалившийся и являющий миру треугольные острые зубы. И глаза цвета самого дорого вина... или крови из человеческих вен. Интимные места скрыты порванной во многих местах хламидой, наброшенной на нее уже здесь, дабы не стеснять взгляды священнослужителей.
- Сидеть! - очнувшийся первым отец Томас хватает ведро с освященной водой и все выплескивает на тварь. Та, не успев среагировать из-за все еще сковывающей ее слабости, снова падает на пол и оглушительно вопит, прижимая ладони к лицу, на котором проступают красные пятна. Святая вода — замечательное прикрытие, дающее право окунуть должников церкви и острых на язык в ведро, из которого могла бы пить скотина. Милый штрих к фону святости, о сути которой известно многим, но все же далеко не всем. Кто же знал, что она может действительно пригодиться? Простецкая легенда о воинах света – Великих Инквизиторах, хранящих мир от темной сути – оживает.
- На столб ее! – им повезло, что в углу пыточной оказался позорный столб, орудие, которое принято было устанавливать там, где бродили толпы людей. Священники хватают находящуюся в полубессознательном состоянии девицу и тащат к деревянной махине, быстро кладут ее голову и руки на нижнюю пластину, прикрывают верхней и с усердием закрывают заслон. Секретарь, понаблюдав какое-то время за скулящей демоницей, звучно крякает и удаляется, сжимая в руках листы пергамента.
Отец Томас вальяжно подходит к орудию с закованной в него жертвой, какое-то время любуется и присаживается на корточки, так, чтобы лицо оказалось на одном уровне с мордой твари.
- И откуда ж ты такая, м? – холодные пальцы резко приподнимают худой подбородок, она почти прикусывает губу, но с вызовом смотрит на жалкого напыщенного человечишку и устало, но отнюдь не обреченно рычит. – Ты вообще умеешь разговаривать? Теперь бояться нечего, секретарь ушел, остались только мы с тобой… - священники переглядываются, но молчат.
- Уурры-уурры, - выдает девица и рассекает хвостом воздух с оглушительным свистом.
- Ты же притворяешься, да? Ты просто несчастная девочка с отклонениями, никакой не демон… Помолишься Господу, и он тебя простит, свое никчемное творение, - рык переходит в визг, девица устрашающе клацает зубами и тянется к инквизитору. – Ну-ну, тише, не обижайся так на меня. Я не виноват, что ты уродилась такой, - рубиновые глаза неотрывно смотрят на Томаса, и он, пожелав оторвать взгляд, оказывается неспособным это сделать. Он заворожен, его рот приоткрывается в немом вздохе. Девица продолжает смотреть в упор, и кажется, что в полутьме пыточной камеры ее глаза сияют подобно омытому в крови солнцу.
- Какая же ты… - инквизитор неожиданно подается вперед и касается губами рта девицы и, что удивительно, чувствует ответ. Узкие треугольные зубы царапают язык Томаса, и они обмениваются пряно-металлическим привкусом, она – наслаждаясь, он – превозмогая ноющую боль. Узловатые пальцы переплетаются с тонкими и хрупкими, длинные когти елозят по тыльной стороне ладони, еще больше раззадоривая мужчину.
- Хватит, - он резко отстраняется и обходит столб, оказываясь за спиной демоницы. Чуть разведенные в стороны ноги, игриво приподнятый кончик хвоста и красиво изогнувшаяся гладкая спина. Ухмылка искажает лицо инквизитора. Он дает знак священникам, те, внутренне морщась от отвращения, быстро хватают девицу за ноги и разводят в сторону. Слышится удивленный возглас, сразу за ним – жалобный плач, как у новорожденного. Хвост сразу же поджимается и закрывает собой оба входа в молодое тело. Томас одним движением рвет грязную тряпку на ее теле, лоскутки ткани падают на каменный пол, открывая взорам идеальную бледную спину. Жадные лапы гладят бока, торчащие отростки на лопатках и мохнатый позвоночник, сильно сдавливают тазовые косточки. Измазанные в крови из языка губы касаются правой ягодицы, и Томас чувствует, как вздрагивает тело в тисках векового дуба.
- Не бойся, маленькая тварюшка, - левая рука с усилием оттягивает длинный хвост в сторону, правая судорожно приподнимает рясу, член уже стоит колом, на кончике головки поблескивает капелька смазки. Инквизитор рывком входит в поразительно узкое и горячее тело и, охнув, начинает быстро двигаться, не обращая внимания на обреченные болезненные стоны девицы. Одной рукой он притягивает столь желанную жертву за бедра и насаживает на себя в такт толчкам, невзирая на то, что от подобного голова и руки демоницы болезненно тянутся назад и упираются в деревянную поверхность. Острые когти пытаются расковырять дыру, предназначенную для руки, чуть шире. А давящий на левую руку хвост пытается прижаться к промежности.
- Эй, а ну не балуй!
Томас останавливается, оглядывает помещение и просит одного из священников:
- Принеси мне свечу.
Священник подчиняется, стараясь запахнуть рясу так, чтобы не была заметна его массивная эрекция. Освобожденная нога демоницы дергается, пытается лягнуть инквизитора, попасть копытом по коленной чашечке, но тот резко бьет кулаком по тазовой кости, отчего девица болезненно стонет и пытается осесть на пол; рука, державшая ранее бедра, подхватывает ее тело и ставит в прежнее положение. Священник возвращается в угол, держа в руках длинную и толстую зажженную свечу. Передав ее инквизитору, он снова садится на пол и крепко удерживает левую ногу с черным копытцем. Томас утыкает свечу ко входу в анус жертвы, но свеча упорно не желает входить.
- Да что ж такое, - шипит мужчина и выходит из горячего тела, тотчас же наклоняется и смазывает анальное отверстие языком, проталкивает в него кончик и слышит первое одобрительное урчание со стороны демоницы. Но урчание быстро сменяется агонистическим хрипом, когда в нее одновременно входит член инквизитора и наконец-то протолкнувшаяся в зад свеча. Девица пытается прижать свободный хвост к промежности но, наткнувшись на лепесток пламени, поднимает его едва ли не до ушей.
- Так-то лучше, - глумливо произносит Томас, не прекращая двигаться и стараясь не подпалить себе лобковые волосы, ставит свечу почти вертикально и проталкивает глубже. Горячий воск стекает на пальцы и напряженно сжавшийся сфинктер и тут же застывает, неприятно натягивая кожу. Правая рука инквизитора, перегнувшись через деревянную перегородку, вцепляется в чуть опаленные адским пламенем черные волосы и оттягивает назад, витые рога с глухим стуком упираются в дерево. Темп становится поистине бешеным, демоницу терзают твердая сочащаяся плоть и твердый нагревшийся воск. Один из священников, сжалившись, удерживает ногу одной рукой и коленями, а другой начинает поглаживать клитор. Девица непрерывно стонет от боли с легкой примесью удовольствия. Очень скоро безумная пошлая пляска тел заканчивается, Томас, конвульсивно дернувшись, изливается в девичье тело и выходит, поправляя рясу подрагивающими руками. Из ануса вытаскивают свечу.
- Хорошая девочка, - инквизитор звучно шлепает демоницу по пояснице, заставляя прогнуться. – Теперь ваша очередь, - бросает он сидящим в ногах священникам.
Но вдруг девица делает неуловимое движение, заслон столба с треском срывается, деревянные пласты летят в сторону. Правое копыто с силой бьет под дых того, кто ласкал девушку спереди, священник впечатывается в стену и оседает на пол; хвост подобно кнуту с силой опускается на голову второму, слышится хруст раскрошившегося черепа. Освободившееся исчадье Ада набрасывается на шокированного и еще не отошедшего от оргазма Томаса, рука хватает его за шею и приподнимает над собой, когти упираются аккурат в сонную артерию.
- Ты думал, что сумеешь покорить меня, жалкий червь?! – этот голос невозможно вытерпеть человеческому уху. Даже не голос, скрежет с грубыми интонациями. Кажется, что это создание заговорило по-человечьи впервые в жизни. – Умри!
Кровь из проколотой артерии бьет фонтаном и медленно заливает пол. Удерживая мужчину одной рукой, демоница рвет на нем рясу, и когда ее взору открывается немолодое и начавшее дряхлеть тело, темные когти легко, как травинку, отдирают от тела гениталии. Едва живой и начавший проваливаться в небытие Томас в последний раз надрывается в крике, пока окровавленная рука не входит в туловище, как нож в масло, и не начинает измельчать внутренности. Труп инквизитора брошен на пол, вкусившая крови девица нависает над ним и потрошит живот, разбрасывая по пыточной обрывки кишок. Ребра поддаются рукам, как створки медальона. Уже не бьющееся сердце оказывается в руках демоницы. Счастливо улыбнувшись, будто невинное дитя, она начинает жевать теплый орган, заливая грудь и живот выбивающейся из оборванных вен и аорт кровью. Насытившись, она поднимается на ноги. Заметив валяющийся на полу член, она поднимает его и с интересом разглядывает. Хихикая, сжимает крепче, решив забрать на память.
«Я обязательно вернусь сюда еще как-нибудь. Но уже в другом обличье. И позже. С теперешними людьми, конечно, интересно, но если все будет так, как предсказывают, в будущем будет еще веселее…» - думало адское создание, бредя по улочкам Вальядолида с оторванным членом в руке и распугивая прохожих. До портала в ее родной мир оставалось не более двух километров.