Просветление для начинающих

После довольно напряжённого периода в жизни, моё психическое самочувствие явно пошатнулось. Постоянные головные боли с всё менее призрачными звуками, которые издавать кто-то, кроме как моё воображение, вряд ли мог.  Но рассказ не обо мне.

Так как стереотипов насчёт пребывания в психиатрических лечебницах не имею, я решил отдать себя в руки врачей, для успокоения нервов. Что и оправдалось. Те пару недель, проведённые там, были настолько бедными на эмоции и напряжение, что я довольно быстро поправился, и даже заскучал. Но, всё же, один яркий всплеск в моём пребывании там был.

Он связан с мужчиной, почти что непримечательном на общем фоне особенностей душевнобольных. Находясь в лечебнице, я имел уйму свободного времени и ощутимую его часть тратил на общение с другими пациентами. Этот человек был одним из моих любимых собеседников. Звали его Виктором,  и был 26-летним фрилансером, хотя создавалось впечатление, что он немного старше, как внешне, так и по разговору. Рассуждал он очень здраво, но на отвлечённые темы, увиливая от причины своего пребывания в больнице. Всё, что, до определённого момента, я знал на эту тему — что он находился в лечебнице уже внушительное время и выливалась она в конвульсии, происходящие непроизвольно, время от времени.

Один раз, при совместном просмотре фильмов, произошёл неприятный и пугающий случай. Кино нам показывали успокаивающее, в этот раз была документальная передача про природу. Леса, бабочки на лугах и тому подобное под успокаивающую музыку. Насколько я помню, показывали сцену летнего дня, с развевающейся по ветру травой и одиноко-стоящим деревом на фоне. Тут я услышал приглушённый стон сзади. Обернувшись, я увидел своего знакомого, полностью охваченного крупной дрожью. На лице его, сквозь выражение удивления, явно виделся глубокий страх. Вскочив и так же тихо сопя, он начал беспорядочно махать вокруг себя руками, словно отбиваясь от невидимых хищников, вцепившихся в него и причиняющих серьёзную боль. Дальше из него вырвался продолжительный крик. Во время его, зацепив рукой сидящего рядом парня и, он словно заметил кого-то, кроме себя ещё. Как будто увидев в нём выход, Виктор преобразился, страх и в лице, и в крике ушли, заменившись яростью. Набросившись на оцепеневшего парня, он силился вдавить свои пальцы ему в шею. Всё произошло в считанные секунды и только в тот момент санитар подоспел и заломив за спину руки, вынес этот дёргающийся и сопящий комок, мало похожий в тот момент на человека.

После этого он на пару дней пропал из моего виду. При следующей встрече Виктор выглядел значительно хуже. Ссутулившись, он сидел под повышенным вниманием персонала и подпирая руками голову. Воспалённый взгляд и участившиеся сотрясания тела выдавали постоянное напряжение психики. Наверно, не стоило его тревожить, но мне было уж слишком интересно. Подсев рядом я без обиняков спросил, что с ним случилось несколькими днями ранее. Не посмотрев на меня, он продолжил молчать. Эта заминка спровоцировала небольшой приступ страха, в голове промелькнула картина, как он может на меня наброситься, но я сдержал желание отойти подальше. Тут он начал, так и не глядя на меня. Отстранённым голосом, как будто совершенно поглощён мыслями:

— Когда я поступил сюда, я надеялся только на особенность психики забывать или, по крайней мере, притуплять раздражающие, мешающие жить, куски памяти. Обычно, воспоминания сами уходят из поля зрения и не появляются до того, как не наступит настроение, которому они будут вторить. Грустные мысли лучше вспоминаются когда в целом грустно и наоборот. Но, после той ночи, этот механизм сломался. Ни время, ни применяемая врачами терапия, не смогли сместить фокус с тех воспоминаний. Теперь не настроение управляет памятью, а память настроением. У меня оно одно. Постоянный страх вперемешку с чем-то похуже — неизменное моё состояние. Вот уже пару лет я настолько ярко и в деталях помню только то потрясение, которое должно было забыться, как забываются кошмары.

Той ночью, по завершению нужной порции работы, я полез в интернет в поисках интересных и новых статей. Любил от работы перед сном отвлекаться таким образом. Первым в голову пришёл такой предмет, как религия и, где-то, через час перехода по ссылкам с одного места на второе, в новом окне открылся очередной рекламный редирект. По привычке, я сразу его закрыл, успев увидеть только странноватый дизайн того сайта — огромный черный ворон на фоне бордовой гаммы. Также началась закачка архива, внушительного размера, который оглавлялся как «Просветление для начинающих». Немного разозлившись на назойливых рекламщиков, я не отменил загрузку, так как мне казалось забавным посмотреть какую информацию и аргументы предоставит какая-то, как мне казалось, секта.

Когда загрузка оповестила о своем завершении характерным звуком, я открыл архив посмотреть, что в нём находится. В нём лежало пару папок с названиями из неразборчивых символов и файл .exe с таким же заглавием, как и у архива. Странно, что раньше я никогда не обжигался об экзешники неизвестного происхождения, отчасти я доверял защите, которую приписывают антивирусу и, распаковав, я запустил исполняемый файл.

Всплыло показавшееся мне забавным окошко, в котором было сказано, что «Для лучшего эффекта рекомендуется зафиксировать просматривающего в кресле и его веки открытыми. Не отключать звук».  После нажатия на кнопку «Далее», открылось синее окошко, на весь экран, схожее со старыми установщиками, которые сейчас используют чаще всего во время установки драйверов. Поверх него открылся видео проигрыватель.

В кадр вошёл мужчина средних лет, сел за стул и впил взгляд в камеру. Чётким, безэмоциональным голосом он начал:»Извержение Везувия 62 года — под лавой и пеплом погибли две тысячи… Первая пандемия чумы — слегло 125 тысяч…», после каждой фразы он делал небольшую паузу и ухмылялся сказанным цифрам. Перечисляя дальше катастрофы, войны и катаклизмы, и с ними количество жертв, он значительно развеселился. В это время видео местами начало скакать качеством, в звук и видео врывались помехи, быстро увеличивающиеся и обрывающиеся дерганьем с треском, словно при переключении канала и возвращалось назад в норму. Если до начала этих помех я испытывал только недоумение, то тогда меня охватило явное волнение. До сих пор меня гложет вопрос — почему я не выключил ещё тогда. Наверно, явной угрозы я не видел и был больше занят тем, что пытался понять смысл происходящего.

Ещё помехи. Сцена резко изменилась. Появилась музыка, тихая, но шумная и раздражающая. Со спины снимали мужчину, он открыл дверь в подъезд, можно различить его лицо. Помехи. Что-то в них было пугающее, от каждого их появления я вздрагивал. То же лицо, только показанное крупным планом. Качаясь из стороны в сторону, оно вовсю улыбалось, с неестественно выпученными глазами, как у переигравшего клоуна. Музыка стала значительно спокойней. Знакомый монотонный голос сказал: «Все мы этого хотим». Камера быстро начала отъезжать и, из-за полумрака, я не сразу разглядел окружающее. Казалось, что этот человек левитирует у потолка, смотря на меня сверху вниз и только потом я заметил верёвку вокруг его шеи. Это осознание, как сильный удар в голову, ошарашило меня. Воля и мысли куда-то пропали и я забыл, что передо мной монитор, который можно выключить. Я как животное, сконцентрировал внимание на опасности, забыв про то, где я нахожусь. И дальнейшее только сильнее сжимало моё сознание в дрожащий клубок.

Теперь помехи врывались каждые пару секунд и, вздрагивая, исчезали. Новая сцена — подвал, освещённый факелами на стенах и клетка, в которой металось человекоподобное существо. Видео было чёрно-белое и явно старое. Мужчина в военной форме подошёл и открыл клетку. Увидев выход, гуманоид на четырёх конечностях бросился к корзине, стоящей рядом на полу и запустил в неё передние из них. Камера приблизилась и в нём стала заметна иссохшая женщина неопределённого возраста. Загребая руками из корзины битое стекло, она закидывала его в рот и яростно, с наслаждением поглощала. Словно голодная гиена, добравшаяся до пищи, она бросала взгляд то в одну сторону, то в другую, как будто опасаясь конкурента, который мог бы помешать её пиру. Было видно, как осколки впиваются в её язык, десна, зубы, кромсают глотку и с ран сочится редкая кровь. Но женщина со звериной радостью продолжала забрасывать израненными руками в рот стекло.

Очередные помехи снова изменили происходящее. И снова крупный план лица. Уже знакомый из первого отрывка мужчина лежал на чём-то, наподобие докторского стола, обтянутого белой простынёй, и направив взгляд в камеру. Началось что-то вроде слайд-шоу. Каждые следующие помехи приносили ему новые раны и увечья. А он всё больше улыбался. Сначала его лицо покрылось паутиной мелких царапин, потом большАя часть носа отделилась и съехала вниз, вися на полоске коже. Новый порез прошёлся по губам, разделив их на четыре части, что только помогло ему улыбнуться ещё шире. Вытекший глаз так же не помешал уголкам у него ухмыляться морщинами. Тут человек поднёс к голове руку, показывая большой палец вверх. Я долго держался, но тут психика, не выдержав напряжение, перешла в состояние первобытной паники. Желание избавиться от раздражителя нашло выход через давно выработанные рефлексы, и, не задумываясь, я начал клацать по крестику закрытия, но какой-то процесс тормозил систему, а видео продолжало идти. Видя безуспешность таких попыток, я открыл пуск и нажал, как я запомнил, на кнопку выключения. Система начала завершаться, но за прошедшее время я ещё увидел, как на руке мужчины по одному пропали все пальцы, помимо большого, а потом из кадра исчезло тело, буквально. Ниже подбородка была лишь окровавленная простыня и рядом с изувеченным ухом лежали остатки отрезанной ладони с застывшим всё в той же позе большим пальцем. Окошко видео закрылось и на какую-то часть секунды всплыло текстовое окошко. Странно, как в том состоянии вообще возможно было что-то запомнить, но я помню всё, до малейшей детали. И написано было: «Теперь можете приступить к практике».

Быстрым шагом я прошёл на кухню и начал шагать из стороны в сторону. У меня раньше была привычка — при раздумьях ходить по квартире, наверно, так она себя проявила. Нервно переводя взгляд из одного угла комнаты в другой, я не находил опасности и в мою голову даже успели вернуться кое-какие мысли, когда из моей комнаты донеслись крики и плач. Сейчас я уже понимаю, что, скорее всего, промазал по кнопке выключения и всего лишь перезапустил компьютер, но тогда мне это показалось роком, никак не желающим меня опускать. Отчаяние быстро сменилось паникой и вбежав назад в комнату, я бросился к источнику звука. Недооценивал я преимущества стационарного компьютера при покупке, хватило бы только вытащить вилку из розетки. С силой вдавив кнопку выключения, я ждал. Очевидно, что не стояло смотреть в монитор, но я был ближе к животному, чем к человеку тогда, а разве может мышь отвести взгляд от готовящейся к прыжку кошки?

Картинка на рабочем столе была заменена на уже знакомого ворона. Снова поверх был открыт видео проигрыватель. На нём был показан луг с прыгающей на скакалке девочкой, на фоне одиноко-стоящего сзади дерева. Из колонок продолжались рыдания. Тут  девочка быстро начала усыхать, как усыхают листья по осени, став болезненно-жёлтой, и начала разваливаться. Отвалились руки, держащие скакалку, при следующем приземлении на землю во время прыжка, её ноги в коленях сложились, и она рухнула на землю горой сгоревшей бумаги. В это время крик резко перешёл в весёлый смех, который выбил меня даже за пределы того, что мне казалось крайне возможной паникой. Наверно, до выключения оставалось не больше секунды, но я отпустил кнопку и, схватив ноутбук, с силой ударил им об колено. Он разделился на две части и, отбросив экран, ударил остатками о стол ещё пару раз, так как динамик всё не умолкал. Как же комично, его можно было отключить нажатием комбинации клавиш. Либо вытащить батарею. Но обеими возможностями я редко пользовался до и в той ситуации не вспомнил. Видя, что удары не помогают, я распахнул приоткрытое  на проветривание окно и выбросил остатки компьютера в сад. Ты спрашиваешь, что со мной на том просмотре кино случилось, и я отвечу — я видел эту сцену с девочкой. Я явственно ВИДЕЛ, как её прах разносился ветром. И снова услышал этот смех.

Вернувшись тогда на кухню, он продолжал раздаваться в моей голове, перемешиваясь с криками. Не знаю, действительно ли я слышал работающий ещё на улице ноутбук, либо это полностью моё воображение, но весь остаток ночи злосчастный звук меня не покидал. Параллельно этому, фантазия заполнилась яркими, всплывающими из неоткуда образами и лицами. Она, как калейдоскоп, перемешивались, появлялись и исчезали, по одиночке неразличимы. И эти образы держали в себе, держали вне реальности. Наверно, они были вставлены в подёргивание тех помех и только тогда до меня дошли, но я думал не об этом. Я вообще слабо думал. Не знаю, что бы было, живи со мной кто-то ещё. С одной стороны, я не знаю, как бы себя повёл, а с другой — страх значительной мерой испаряется в компании других людей. Помню, как я надавливал на свои глаза, помню, как бил головою об пол и холодильник, помню, как ножом сделал это — он подтянул подол робы и показал руку, до плеча покрытую шрамами в форме разнообразных весёлых смайликов —, но полегчало мне только на утро, когда я вдруг осознал, что голос остался только у меня в голове. После я попал сюда.

Как разбитую вазу меня понемногу склеивали, но вот я снова рассыпался. Не думаю, что когда-то смогу снова в полной мере контролировать свой мозг.

И он замолчал, так за весь рассказ и не взглянув на меня. Не зная, как ему помочь, я молча побыл пару минут рядом и ушёл. После этого я его ещё пару раз видел беднягу сидящим с тем же жалким видом и потупленным в стену взглядом.
Через пару недель после выхода из лечебницы, я зашёл поинтересоваться о его дальнейшей судьбе. Мне ответили, что ему стало хуже и из-за повышенной агрессивности его перевели в новое место, без уточнения адреса. Это всё, что я знаю о дальнейшей судьбе Виктора.