Рельсы

Этой ночью я как всегда сижу в своём кресле спиной к окну и молюсь, чтобы на этот раз аптечное  снотворное не дало осечку. Под монотонное тиканье позолоченных настенных часов с флуоресцентным циферблатом, что висят над дверным проёмом напротив, мои глаза уже слипаются, но сон все предательски не приходит, а вместе с тем все чаще и интенсивней накатывают приливы адреналина, постепенно унося всякую надежду на спокойную ночь. Сквозь сонные веретёна я вдруг слышу стук колёс поезда. Мне несказанно повезло - мой дом находится на самой окраине города неподалёку от нагруженной железнодорожной ветки. Чертыхнувшись от обиды, я опять открываю глаза. Комната освещена лишь лунным светом, но, привыкнув к темноте, я прекрасно различаю окружение. Время от времени проезжающие машины освещают дальним светом потолок комнаты, на котором проявляются мечущиеся тени пары беснующихся платяных молей.

Короткая стрелка часов неминуемо приближается к римской двойке, отчего пульс в висках начинает долбить всё сильнее. Завтра я сниму их к чёртовой матери и спрячу подальше. Я уже не засну, это точно. От переизбытка адреналина всё тело начинает жечь, и одновременно накатывает паралич. Из коридора слышатся неясные звуки. Наверно любимая проснулась, как всегда вовремя. Так и есть, вот уже появляются в дверном проёме её очертания. Она проходит в комнату на пару шагов, останавливается и, склонив голову к плечу, обращает на меня близорукий взгляд своих милых светло-серых глаз. По полу стелется прохладный сквозняк, слегка поигрывая полами её атласного халатика. Стрелка часов отсчитывает минуту за минутой, а она всё так же стоит, глядя куда-то в пустоту передо мной, все в той же позе. Несчастная, совсем не может держать голову, с тех пор как на её шее появилась эта уродливая полоска гематомы. На красивом лице проявляются узкие струйки слёз, от чего становится до тошноты больно. Внезапный порыв окликнуть её тут же прерывается, и моя гортань издаёт только невнятное мычание. Снова раздаётся приближающийся стук колёс. Громкий гудок. Она неуклюже съеживается, прямо как тогда, на нашем с ней первом свидании.

Незаметно для себя, я всё-таки погружаюсь в сон. Мне снится, что я иду по шпалам  вдоль сияющих отраженным лунным светом рельс. Слева в ночном мраке сплошной стеной стоит непроглядно чёрный лесной массив, а справа виднеются редкие огоньки окон городской окраины. Кристально чистое холодное небо густо усыпано звёздами. Я просто неспешно иду вдоль путей, обращая внимание только на пронизывающий холод разрежённого воздуха, пахнущего мазутом. В дали показывается пара посадочных платформ. Поравнявшись с ними, я вижу её силуэт. Она, съежившись, стоит на платформе и неподвижно смотрит вдаль – туда, где петляющие в темноте рельсы сходятся в точку. Я в смятении останавливаюсь. Вдруг мне в лицо ударяет непрерывный поток ледяного ветра, а вместе с тем начинает нарастать низкий монотонный гул. Спустя мгновение, рельсы вдруг начинаю трепетать подобно паре натянутых струн, издавая плотный металлический звон, что спугивает с места стаю воронья. На горизонте проявляется невыразимо огромный вихрь, похожий на уложенную набок исполинскую  воронку смерча, а затем звон рельс дополняется нарастающим ритмичным стуком. Постепенно стук становится таким громким, что его уже почти невозможно терпеть. Вдруг, раздаётся невыносимо громкий гудок.

Я просыпаюсь, ощущая левой щекой наэлектризованную прядь длинных волос, щекочущее прикосновение к уху, а затем мне слышится тихий дрожащий шёпот:
- Завтра ночью мы уезжаем, одевайся потеплее.

В следующий раз расскажу похожую историю о поезке в Оренбург. Там всё конечно было не так страшно, но нервы пощекотать можно.